вчера.
Он кивнул, едва взглянув на меня:
— Пожалуйста, присаживайтесь. Рад нашему знакомству.
Так уж и рад? Несмотря на то, что он старался быть естественным, я чувствовал в нём некоторое напряжение. Он, конечно, знает, с кем имеет дело. Что ж, посмотрим, Джеффри, что за игру ты ведёшь.
— Вы хотели бы реализовать свои самые сокровенные желания? — произнёс я тихо и мягко.
— Хм. Сначала мне хотелось бы узнать, что вы можете предложить, — его голос звучал деликатно-заинтересованно.
— Всё, что может удовлетворить ваш изысканный вкус, — я добавил в свой тембр низких частот, и поймал его взгляд через очки, но лишь на миг, — Неужели мне нельзя увидеть ваши глаза? Это способствует установлению контакта, который так необходим в нашем деле, — я выдал самую очаровательную улыбку, какую только мог. А потом наклонился к нему поближе:
— Или Вы чего-то боитесь? Меня, быть может?
— У меня нет причин вас бояться, — произнёс он уверенно и с улыбкой, и снял очки — но на меня взглянул лишь мельком. М-м, достойный противник.
— У вас красивые глаза, — и это было правдой. Даже я невольно любовался им. Нет, он совсем не так красив, как мой Анри; но было в нём то, что зовётся шармом и обаянием. Какие-то тонкие флюиды притягивали взгляд к его фигуре, рукам, аристократическим чертам лица. С него только картины писать о жизни богемы. Он абсолютно очарователен в своём лицемерии.
Ланкастер улыбнулся:
— Спасибо за комплимент. Но я хотел бы узнать подробнее, как всё будет происходить? Если я соглашусь.
— Очень просто. Вы расскажете мне о своих желаниях, или изложите их любым другим способом — если трудно произнести вслух — и я реализую их в виде сновидения. Очень реалистичного и детального. Вы не разочаруетесь, поверьте мне.
— А возможна сначала… некоторая демонстрация?
— Для Вас — всё, что угодно, мсье Ланкастер, — я накрыл его ладонь своей. Он не отдёрнул руку — сделал вид, что не придал этому значения.
Я встал из-за стола:
— Думаю, сегодня вечером. До скорого свидания, Джеффри.
Конечно, я заметил двоих, сидевших неподалёку и как бы невзначай наблюдавших за нами. Когда я вышел, они проследовали за мной. Ай-яй, Джеффри, ты мог бы нанять более умелых детективов. Я запудрил им мозги и отпустил блуждать по городу — пусть Ланкастер думает, что они всё ещё следят за мной и я знать ничего не знаю. Но его инициативы начали несколько утомлять меня. Нужно разобраться с ним, чтобы не путался под ногами и не отвлекал меня от основных целей.
Гораздо больше меня занимала таинственная девушка по имени Жасмин. Насколько она привязана к Виктору? Какие у них отношения? И, конечно, особенности её таланта: что она знает о нём сама, что умеет, что может? Всё это надо выяснить незамедлительно. Дело усложнялось тем, что узнать я мог только у неё самой. Или у Виктора. Конечно, было бы время — я бы попытался найти других её знакомых: тех, с кем она общалась раньше. Но боюсь, времени у меня нет. Правда, одну её особенность я знал почти наверняка: она должна очень неуютно чувствовать себя в толпе, когда на неё обрушиваются эмоции стольких людей сразу.
Вернувшись домой, я вошёл в комнату Анри и уселся перед ним, молча сверля взглядом. Долго он не выдержал:
— Что ты хочешь?
— Мне нужно, чтобы ты собрал в одном сновидении как можно больше людей. Именно живых людей, а не образы, — я внимательно смотрел на него.
— Это трудно, ты знаешь, — Анри чуть нахмурился.
— Знаю. Но уверен, что ты сможешь. Если захочешь и постараешься. Я в тебя верю, — сказал я без тени иронии.
— Зачем тебе это? — он несколько напрягся.
— Хочу создать подходящую обстановку для разговора.
— С кем?
— Неважно. Просто сделай. Пусть это будет вестибюль метро, до отказа набитый толпой. И поезд мне тоже понадобится.
Обречённо вздохнув, Анри кивнул:
— С тобой я чувствую себя повелителем кошмаров, — сказал он мрачно.
Я улыбнулся:
— Ты и есть, мой дорогой Анри, — и, помолчав, не без горечи добавил, — Насколько наша совместная жизнь была бы проще, если бы ты иначе относился ко мне.
Он отвернулся:
— Я не могу, ты же знаешь.
Мне только кажется, или я не услышал уверенности в его голосе?
— Точно? Точно-точно? — сдерживая дрожь, я коснулся пальцами его щеки, — Только подумай: больше никаких страхов, никаких угроз — всё как раньше. Тебе было хорошо со мной, я знаю. Всё можно вернуть.
— А Виктор? — Анри хмурился и по-прежнему не смотрел на меня.
— Боюсь, тут уже не я решаю. Не только я. Ведь он не успокоится, пока не вернёт тебя. Как будто тебе с ним будет лучше. Что он может тебе дать, что не могу дать я?
— Свободу, — теперь он смотрел на меня горящим взглядом, и голос его звенел, — Пойми, выбор человек может сделать, только когда он свободен. А ты не оставляешь мне выбора, Этьен. Тебе нужна любовь раба?
Впервые мне было нечего ему сказать. И ничего не хотелось говорить.
— Ладно, оставим эту философию. Просто сделай то, что я сказал. Когда сделаешь — приведи меня в этот сон. Приступай.
Анри лёг и закрыл глаза. У меня было ещё немного времени, прежде чем он закончит приготовления — в транс полусна я вводил себя достаточно быстро. Я сидел, откинувшись на подушку, рядом со спящим Анри, и думал: зачем мне всё это. Зачем, Этьен? Чего ты хочешь добиться? Что и кому доказать? Ты хотел мести — ты вполне осуществил её. Ты хотел власти над людьми и силы? Что ж, в определённом смысле, всё это есть у тебя. И что? Что дальше? Ты доволен? Счастлив? Единственный человек, которого ты умудрился полюбить, не испытывает к тебе тёплых чувств. Хотя… мне не всегда ясно, что творится в голове Анри и в его душе. Думаю, он сам не всегда это понимает. Знаю лишь одно: это не те чувства, которые хотелось бы мне. Но я не могу отпустить его. Не могу, не могу! Что я буду делать без него? Кем я буду?! За эти годы он стал частью меня. Лишиться его — всё равно, что совершить самоубийство. А я к этому не склонен. Пока, во всяком случае. А значит, я не могу позволить кому-либо забрать Анри у меня. Это просто самооборона.
Я закрыл глаза и погрузился в транс. Через несколько мгновений я уже стоял в забитом людьми вестибюле метро. Но толпа не касалась меня: словно невидимый барьер ограждал пространство радиусом в метр вокруг.
«Анри,